Чудесен дизайн этого заведения: 
вежливый персонал, музыка-этно, 
приятное, вечернее такое настроение, 
здесь так хорошо. Хорошо конкретно.

У официантки- калмычки закажем выпить, 
покушать легкого, 
хочешь суши?
Здесь очень уютно, на улице сыплет, 
заснеженный город, 
о чем мы там, слушай?

Ты капнул нечаянно вином на «Лакосту», 
капельки цвета крови из вены… 
Вот ты сомневаешься в Холокосте, 
а это очень интересная тема.

История, брат, это тонкая штука, 
в неё очень модно сегодня гадить – 
она не ответит, безмолвная сука, 
но когда-нибудь грохнет нас всех 
не глядя.

Смотри: представляешь — народ евреи, которые, 
в представлении многих, 
реально продали и что-то имеют, 
и всех обижают, разных убогих.

Слово «убогие» тут ключевое. 
И слово «евреи» тут тоже — абстрактно. 
Кто что там украл у вас, м? Абрамович? 
Вы сами ему все отдали, ребята.

Моя фамилия, к счастью, другая. 
Но я, как и он — колонна пятая. 
История, она, как резинка тугая — натянешь, как нерв, 
а она — на попятную.

Мое поколение знало горе, 
кому-то везло, а кому-то не очень.
Есть вещи, о которых лучше не спорить, 
есть, понимаешь ли, больные точки.

Но как бы не гнули нас девяностые, 
такие бандитско-противоречивые; кто ты?
чтоб рассуждать тут о Холокосте? 
Кто мы? Такие гламурно-счастливые?

Не было этого, чисто случайности? 
Все это, кому-то, нежданно приснилось? 
Крайности, крайности, крайности, крайности…
«Просто у немцев так получилось».

Случайные гетто, и звезды желтые 
нашиты на лацканах, куртках, толстовочках. 
На детских руках случайные где-то,
циферок синие татуировочки.

Ты мне говоришь, что, к примеру русских, 
погибло не меньше, чем ваших евреев. 
Смотрим на вещи широко, не узко; 
умное, доброе, вечное сея:

Конечно, погибло славян немало. 
Не только русских, а разных всяких, 
За то им, конечно же — вечная слава, 
о них, конечно, мы будем плакать.

Пустыми глазницами смотрят лица, 
Но их не сжигали в печках ада, 
За то, что им довелось родиться, не такими, 
как дяденькам было надо.

Если бы немцы тогда победили, просто, 
увешав Москву своими крестами, 
ты бы сейчас не носил «Лакосту», а – 
серую робу с другими рабами.

А с нами, вообще — разговор короткий, 
мои бы не слышал сейчас откровенья, 
не пил бы со мной ресторанную водку, 
и пьяно болтал бы
с моею тенью.

Ты знаешь, 
иметь свое ценное мнение — модный дивайс, 
как ботекс в трещины, 
но я попросил бы, тем не менее, тебя 
об одной простенькой вещи:

Есть темы, которые лучше не трогать 
таким как ты, от всего уставшим, 
не стоит вонзать маникюренный ноготь 
в безответные души невинно павших.

Не стоит, гондон, срать на эти могилы, 
не стоит плевать, чтобы точно попало, 
не надо напрашиваться со всей силы, 
чтоб я, например, заехал в ебало.

Не надо чернить языком поганым, того, 
кто святей твоего Исуса,
не надо сейчас притворяться пьяным, 
не надо, не надо, не надо быть 
трусом.

Да сядь, успокойся. 
Я все-таки трезв, вытри соплю со своей «Лакосты». 
Не бойся меня, я в говно не лезу. 
Во имя памяти жертв Холокоста.