Был Андрюша бойким малышом
В голубой фланелевой рубахе,
Как-то раз простым карандашом
Написал слова «идите нахуй». 

И альбомный вырванный листок
С этим незатейливым посланьем,
Что, стараясь, написал, как смог
Показал Оксане Николавне.

И затих тревожно детский сад,
Дети на горшках в углу вздохнули,
А мальчишка Иванов Марат
Перестал вытаскивать козюли.

Ирочка рассыпала лото,
Но, как будто щёлкнул выключатель,
С громогласным воплем: «Это что??!!!!»
Взвилась в воздух дама воспитатель.

-Как ты мог, Андрюша, как ты мог?!!
И с лицом фельдфебеля гестапо
Нервно в телефоне педогог
Набирала номер его папы.

Грустный, посеревший, как свинец,
Излучая горе и досаду,
Через полчаса вошёл отец
В кабинет директора детсада.

А директор, лет за пятьдесят,
Женщина с шиньоне и в жилетке,
Говорила, что таких «ребят»,
Даже нет, пардон, на «малолетке»,

Что мальчонка вредный элемент,
И что этот путь ведет до плахи,
Но любой простой российский мент,
Задержал бы за «идите нахуй».

Что в тот час, когда идёт народ
По пути свершений и победы,
Ваш Андрей идёт наоборот,
По наклонной, где война и беды.

Где мы упустили пацана
Где сгорело воспитанье прахом?
Чья, скажите, страшная вина,
Что он написал «идите нахуй»?

И как не крути и не толкуй,
Будет вовсе выглядеть не странно,
Что он написав сегодня «хуй»
Завтра станет злостным наркоманом.

Кстати, но вопрос, как ни крути,
Если говорить совсем предметно,
Не поведал он, кому идти,
Промолчал кому конкретно!

Ничего об этом не сказал!
Как здесь не учитывать момента,
Что он этот «нахуй» указал,
Может мне. А может президенту!

Чувствуете здесь большой подвох?
Руку, так сказать капитализма?!
Бедный папа мальчика оглох.
Директриса протирала линзы.

Бледный папа, сгорбившись в комок,
Слышал эти крики и стенанья,
И казалось, что на небе бог
Требовал немедля наказанья.

На него летел со всех сторон,
Словно призрак с пергидрольным крапом
Директриса, садик и шиньон,
И внезапно встал со стула папа.

Он стоял в коричневом пальто,
И взглянув вокруг, сказал без страха,
Улыбнувшись:-Знаете ли что?
Мой Андрюша прав. Идите нахуй!

Кто-то спросит, где здесь эпилог,
Что за стих и каверзный, и странный.
Просто я вам рассказал, как мог,
Что в пять лет писать детишкам рано.

Александр Гутин