Искали мы, этим летом, самолет.

Искали по воспоминаниям местных жителей – давно умерших, но передавших, как легенду, эту историю своим детям и внукам.

По отрывчатым, и часто противоречивым “показаниям”, самолет летел откуда то со стороны и за ним тянулся шлейф черного дыма. Пролетев над деревней, он завалился и рухнул где то в “том” лесу. Или, в том.

— А чей самолет? – спрашивали мы, — Наш, или немецкий?

— Наш!

— Почему вы так думаете?

— Да точно наш!

— Понятно.

Мы бы никогда не отправились на поиски по такой информации (искать иголку в стоге сена), но один мужичок, клятвенно пообещал показать место, ибо “сам видел”.

Оплату он взял в виде трех бутылок местного денатурата, одну из которых прихватил с собой на поиски.

Через четыре часа блуждания по тверским дрищам, с повеселевшим нашим проводником во главе, мы поняли, что самолета не будет.

На счастье, на берегу лесного ручья, нашли домонгольскую поселуху, и, отпустив дядю домой, принялись выбивать ее в три прибора.

— А лагерь разобьем прям здесь, – сказал я Сереге и Игорю, вытаскивая из земли утку-шумелку.

— Место отличное, — подтвердил Игорь, передавая нам с Серегой по банке с пивом.

— Не холодное! Вон, в ручей кинь его.

Под вечер изнемогли – лес не спасал от летнего зноя.

— Пошли купаться. На сегодня хватит. Сейчас разобьем лагерь и заделаем еду, — сказал Серега, втыкая лопату у своего рюкзака.

— Это правильная идея!

Натянув тент и разложив спальники, мы разделись догола и бросились в мелкие, но ледяные воды лесного ручья.

Обжигающее блаженство потрясло до основания! Мы, как дети, плескались и резвились в прозрачном потоке!

Вернувшись в лагерь свежими и бодрыми, разожгли костер.

Вскоре, макароны были готовы – мы щедро добавили в них четыре банки тушенки.

Помидоры и огурцы, справили маслом и посолили, а хлеб и сало, порезали широкими ломтями.

Коньяк же разлили по котелкам (все, как нарочно, забыли кружки).

Ужин был готов.

Наевшись, разлеглись в тени тента, и закурив, принялись лениво, жмурясь от удовольствия, потягивать пиво.

Тогда то, на нас и вышел дед Коля.

Сначала мы услышали кашлянье.

— Не лось ли? – спросил Серега, поглядывая на свою Сайгу 12-го калибра.

— Да нет — человек. Хотя, говорят, здесь и медведи водятся, — ответил я.

Через пару минут, из за зарослей орешника, показался древний дед, с авоськой в руках.

— Кхе, кхе… Ребята! А я запах услышал. Дайте старику папироску, спаси вас Христос.

— Конечно, отец! – Серега протянул сигарету.

— Спаси Христос, кхе…кхе… Кхе! – откашлянулся дед.

— Стопочку, будешь, отец? – предложил Игорь.

— А то нет! Эх вы ребятки! Кхе. Давай уж не обижу… Ах, хороша! Ах, кхе… кхе…

Дед выпил несколько глотков, закурил, и присел с нами:

— Чего ж вы тут делаете, ребята?

— Да самолет искали, дед! – сказал Игорь, пододвигая дедушке сало на закуску.

— Самолет? Экие вы… кхе… кхе… Нашли, что ль?

— Нет, не нашли.

— А здесь, тогда, чего ям нарыли? Эк вы! Кхе… Ребята! Давайте еще старику папироску – свои то искурил!

Серега протянул деду две пачки:

— Бери, отец! У нас полно! И вот еще коньяк.

— Ах, молодцы вы! Кхе… кхе… Спаси Христос!

— А ты знаешь, где самолет? — спросил я его.

— Ить вот! Вон он, за двести шагов отселе. Покажу, ребятки!

………………

В тени крутых сосен, на берегу все того же ручья, уютно примостилась затянувшаяся временем воронка.

Обочь же, лежали редкие крупные обломки – на половину вросшие в землю и покрытые, как деревья корой, мхом.

— Стойка шасси… часть центроплана, — перечислял Игорь, осматривая дерево-железные детали, — Это Миг-3. Без вариантов. Только, что он тут делал? Уткнулся хорошо… Практически, вертикально. Да и горел хорошо… От летчика, наверное, ничего не осталось. Но двигатель в яме – метра на три ушел, если не больше. По нему, можно будет установить пилота. Шишигу надо с лебедкой – так не достанем. Хотя… она сюда не пройдет – лес густой. Да и болотина в двух местах. А если с севера заезжать? Серег, дай карту!

— Кхе… кхе… Шишига! Даешь парень! Шишига! Кха…

— Отец, — сказал Игорь, — Ты бы поменьше курил, а то кашель у тебя жуткий. Рак легких, знаешь, что такое?

— То рак то у меня и есть! Рак и есть, ребятки! Врачи и сказали. Дожить до весны и думать не моги – сказали. Я и пришел памятник подновить, спаси Христос кха… кхе… Памятник подновить, пришел. А то некому уже будет, — сказал дед, вытаскивая из кармана крохотную баночку с краской и завернутую в полиэтиленовый пакет кисточку.

— Какой памятник?!

— Алексею Иванычу Карпову. Младшему лейтенанту. 1920-го года рождения. Кхе… Так. Его и самолет это. И памятник здесь. Ён он.

Небольшой серый камень, молча лежал на крохотной полянке, поросшей маленькими черничными кустиками.

На нем, еще не засохшей красной краской, блестела ЗВЕЗДА.

И маленький текст, подновленный корявой рукой.

Целая пачка папирос, доверху наполненный граненый стакан, покрытый куском хлеба – были рядом!

— Как же так? – спросил Игорь.

— Экма… Кхе, кхе… Мне пять годков было, когда мы ево с отцом нашли. Маленьким Колькой я тогда был. Сколько годков прошлось! Так-то так. А нашли прям здесь. Переломало парня до смерти. Кхе… кхе… Толи из самолета выкинуло, толи сам отполз. Обгорел с правой стороны весь. А в кармане документы остались. Кхе… Костер с отцом разожгли, что б землю оттаить – могилку вырыть. Вот он и лежит здесь, парень. Отец умер, а я раз в год, обязательно навещаю героя нашего. Я уж пытался документы в собес отдать – что б известили кого надо… Кхе… кха… Дык не надо никому. Отбрехались.

— Документы у тебя, отец?!

— У меня, парняга, у меня. Думал, под камушек положить – отдать ему их обратно. Вить в следующий раз мне и не прийти уже. Сам к весне собираюсь туда же. Да вот вас услышал! Послушал – ребятки, представилось, вы не плохие. Вот и отдаю вам документы…

Дед Коля достал из-за пазухи аккуратно сложенную тряпицу и развернул ее.

Помимо нескольких потертых тысячерублёвок – видимо, всех его накоплений – там лежали документы летчика.

— Вот, детки. Не забывайте его. Ухаживайте. Без нас, он вообще никому не нужен станет...